Не каждый день можно встретить работы, где генетика и социальные реалии идут рука об руку — а здесь как раз такая ситуация. Команда учёных из Университета Аархус (Aarhus University), возглавляемая научным сотрудником Диттой Демонтис (Ditte Demontis), решила поглубже влезть в хитросплетения, связывающие детский генетический фон и риски пережить насилие в детстве.
Исследование базируется на большущем массиве данных — учёные рассмотрели пять ключевых психиатрических диагнозов, включая синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), и сопоставили их с историей детского жестокого обращения. В основе — анализ генетических вариантов, и тут-то выяснилось кое-что любопытное.
Результаты: генетика, родительская психика и пол ребёнка
Ключевой момент: дети с «тяжёлым» генетическим багажом, если говорить проще — те, кто несёт больше вариантов, связанных с СДВГ, — оказались более уязвимы перед жестоким обращением в детстве. Притом, что не стоит путать: генетика сама по себе не прокладывает дорогу к насилию, скорее, она создаёт некий фон, который вместе с окружающей средой может сыграть злую шутку.
Немного цифр для наглядности: среди детей с самым высоким генетическим риском СДВГ около 5,6% столкнулись с жестоким обращением, в то время как среди остальных этот показатель составлял примерно 3,3%.
Вот ещё одна деталь — если у родителей был психиатрический диагноз, шанс попасть в зону риска детского насилия взлетал до 5,7%, а вот при отсутствии таких диагнозов среди родителей — «всего» 2,5%. Понятно, что тут — не просто случайность. Как объясняет Демонтес (Demontis), «взаимодействие между генетикой ребёнка и психическим здоровьем родителей создаёт тот самый коктейль, повышающий риск».
И вот ещё одна история — девочки чаще оказываются жертвами жестокого обращения, чем мальчики, и это вовсе не про гены. Похоже, тут свои «правила игры» — социальные и культурные обстоятельства, которые толкают девочек на эту нелёгкую дорогу.
Заключение: не винить, а понять и помочь
Важно подчеркнуть: ребёнок не виноват, ни в коем случае. Ни генетика, ни любая другая причина не оправдывает насилие. Учёные ясно дают понять — наличие «рисковых» генов не значит приговор. Это просто один из факторов, который вместе с окружением формирует уязвимость.
Исследование — первая ласточка с таким мощным набором данных и детальным генетическим анализом, которая позволяет взглянуть на проблему под новым углом.
Пока что — это лишь кореляция. Как именно гены СДВГ «взаимодействуют» с опытом детского насилия — остаётся загадкой. Но вклад в понимание очевиден: нужно рассматривать не только биологию, но и обстоятельства, чтобы выстроить более эффективную поддержку для детей, которые в ней нуждаются.
Актуальность для психиатров, генетиков и социальных работников, кто старается разгадать этот сложный пазл, трудно переоценить.
Литература.
“Genetic Architecture and Risk of Childhood Maltreatment Across 5 Psychiatric Diagnoses” by Ditte Demontis et al. JAMA Psychiatry
